Зорька вытянет ленточку алую
 
По весне на душе куролесица,
что ей волос седой и года,
если звёздочку ковшиком месяца
так легко зачерпнуть из пруда.

Синева заполощется флагами,
от печалей любовь отлучит,
как зима уходила оврагами,
запоют свою песню ручьи.

Даже самая мелкая лужица
воробьям голубая купель,
не грустить и чуть-чуть поднатужиться,
чтобы встретить улыбкой апрель.

Зорька вытянет ленточку алую...
в тишине предрассветных минут
поцелую я руку усталую
за душевный покой и уют.
 
И берёзы в рубахах до пят молодые дожди окропят
 
Говорим, дожидаясь, весну,
что грачи не снега принесут,
и берёзы в рубахах до пят
молодые дожди окропят.

Что не вспомнятся тяготы лет,
этот серый февральский рассвет,
забывая зимы неуют,
мать-и-мачехой звёзды цветут.

А у марта есть пара страниц
про капели и спевки синиц,
и, смахнув облака, тополя
для тебя синеву оголят.

Улыбнись, обними поутру,
поцелуем морщинку сотру...
и бессонные ночи с плеча
клёны сбросят в прозрачность ручья.
 
И утром солнце поцелует тополь в темя

Начинать сначала поздно
и на круг не хочешь новый,
и в пыли остался звёздной
месяц брошенной подковой.

Ветка в облако врастает
и ложится тенью синей,
жизнь, конечно, не простая -
на ладони столько линий.

Улыбнись - и утром солнце
поцелует тополь в темя,
в снах красивых остаётся
золотое наше время.

Не вздыхай, что годы мимо
и стареть не так уж просто...
для того большие зимы,
чтобы мы ценили вёсны.
 
И белой ниткой снегопад затянет судеб узелки
 
Из чёрной пряжи ветки ткут
и сумрак, и твой тихий всхлип,
и снега серенький лоскут
к асфальту мокрому прилип.

Фонарь таращит жёлтый глаз -
до окон дотянулась тень,
и снова выбирает нас
для грусти непогожий день.

Распустит волос по плечам
невзрачный дождик на бегу,
твою вечернюю печаль
одним касанием вспугну.

И всё сегодня невпопад,
январь тепло стряхнёт с руки...
и белой ниткой снегопад
затянет судеб узелки.
 
Весенний воздух до трепета встревожит душу

За снегом - оттепель на сутки,
укол дождя - сугробу хуже,
и бликами синичьи грудки
на веточках и возле лужи.

Виднее сквозь прозрачность рощи
на небе облака густые,
а там, где нам хотелось проще,
остались только дни пустые.

Луна, идущая на убыль,
прижалась к клёну щёчкой пухлой,
и мы не знали, что полюбим
друг другу плакаться на кухне.

Что время нам принять и возраст,
и как уходят годы слушать...
и верить, что весенний воздух
до трепета встревожит душу.
 
Душе и сердцу, нежным взглядом, наобещай

Ночным дождём сугробы смяты,
аллеи отданы ветрам,
и скрежет дворницкой лопаты
не будит клёны по утрам.

Соткали веточки из пряжи
и облака, и окоём,
не важно, что словами скажем,
а как молчание поймём.

Что оттепель - за снегопадом,
привыкли мы к таким вещам,
душе и сердцу, нежным взглядом,
наобещай, наобещай.

Недолго, лишнюю минуту,
пусть прожила на солнце тень...
и с нами вместе перепутал
весну с зимой январский день.
 
А верба ниточками ветки сшивает облаков лоскутья

Тянусь душой к глубинке русской
и в январе, и летом красным,
где пьют берёзы воздух вкусный,
и искорки синиц не гаснут.

Тянусь туда, где наши предки
ходили в церковь по распутью,
а верба ниточками ветки
сшивает облаков лоскутья.

Пройдёшь пустое редколесье,
тропа тебя выводит в поле,
где хорошо идти под песню
и примерять любые роли.

Ни суеты и ни печали,
и нет с собой сердечных капель...
и солнце бледное качает
сосна в большой мохнатой лапе.
 
И память о недавней вьюге хранила в лужицах вода

Пока погода плюсовая
сугробы мучила до слёз,
луна на стенах рисовала
узоры веточек берёз.

Вздыхали - мучают недуги,
а, в общем, возраст не беда,
и память о недавней вьюге
хранила в лужицах вода.

Что разбудили галки криком
дремотный лес среди зимы,
о суетном и о великом
полночи говорили мы.

И сетью веток тополь хилый
поймать две звёздочки спешил...
и взглядом ты благодарила
меня за оттепель души.
 
По окнам разлитую лунность седые допьют облака
 
Когда загрустилась, попробуй
представить весну в декабре,
пусть лежбище белых сугробов
сегодня у нас во дворе.

Домой запоздалый прохожий
за собственной тенью спешит,
бессонные ночи похожи,
одну выбирай для души.

Что было порой не до песен,
навеки забыть помоги,
и тополь на ветку повесит
звезду из блестящей фольги.

Вернётся далёкая юность,
и руку согреет рука...
по окнам разлитую лунность
седые допьют облака.
 
И к берёзовым лодыжкам прижимаются сугробы
 
Зимний вечер волочится,
стынет тень в нелепой позе,
клёна чёрные ключицы
побелели на морозе.

Не о чем жалеть нам, кроме,
что покой бывает редко,
старый тополь в полудрёме
зазвенит хрустальной веткой.

Ветер мяч луны катает,
ищет чем развеять скуку,
путь далёкий до проталин -
ты возьми меня за руку.

Ты беспечна, я - мальчишка,
про года забыли оба...
и к берёзовым лодыжкам
прижимаются сугробы.

А сутулый фонарь напечатал чёрно-белое фото зимы
 
Не разбудит ни голубь, ни галка -
сон аллеи до марта глубок,
со вчерашней метели вповалку
спят сугробы, свернувшись в клубок.

Снег искрит или это алмазы -
у влюблённых причуды в ночи,
после шёпотом сказанной фразы
тишина по-другому звучит.

Отгорели берёзы свечами,
осень жизни придумали мы,
а сутулый фонарь напечатал
чёрно-белое фото зимы.

Слово за слово - вечер короче
и весна у любви не одна...
утро ниточкой ветки пристрочит
синеву к занавеске окна.
 
Бумагой комкая сугробы, зима о нас роман писала
 
Полдня висело солнце низко,
касаясь краем белой крыши,
и ты была настолько близкой,
что тихий вздох я сердцем слышал.

О вёснах говорили редко,
но знали, долго будет сниться
листвы берёзовой виньетка
на белизне пустой страницы.

Молчали, что осенним ветром
к нам занесло печали кокон
и паутину чёрных веток
до майских гроз не снимешь с окон.

За вздохами таили оба,
что для любви покоя мало...
бумагой комкая сугробы,
зима о нас роман писала.