Неожиданная новость облетела Париж-1854: малоизвестный, но неожиданно модный художник проводит выставку своих картин. Ценители искусства пудрили лица и пристегивали накрахмаленные манишки, Клио и Урания ждали на прием - художник писал авангард.
Выставка очень радовала истинно французским буфетом, где подавали круассаны и недурной кофе за весьма умеренную плату, а так же самим автором. Луи Берсенак оказался застенчивым милым парнем с копной непослушных льняных волос, еще не испорченным столицей. Почти каждый маститый ценитель, поддавшись чувству симпатии, считал своим долгом приободрить  молодого авангардиста. Луи смущался и от того выглядел еще большим душкой.
К вечеру поток зрителей иссяк, и в особняке, который Берсенак снял для выставки, стало пусто.
- Мсье, я пойду, - объявила хозяйка буфета, - думается, еще завтра могут быть клиенты, а сегодня - фини.
Луи устало кивнул. Он был смят: картины интересовали гостей меньше, чем круассаны. Это наталкивало на грустные и черные мысли. Отпустив кухарку, он упал на кушетку в холле и закрыл глаза, представляя, будто умирает. К жизни его вернул стук копыт с улицы - к особняку подъехал экипаж. Мгновенно ожив, Луи поспешил встретить вечернего посетителя. Им оказалась надменная дама в темно-бордовом платье и кокетливой шапочке с красной вуалькой. С первого взгляда было понятно, что гостья не бедствует, об этом живо говорили драгоценности и украшения. Бриллиантовый кулон на шее дамы мгновенно загипнотизировал бедного Луи так, что он едва смог связать пару слов, предлагая гостье кофе и булочки.
- Благодарю, мсье Берсенак, - высокомерно ответила та, - но я пришла за духовной пищей, - она кивнула на первую картину в галерее, - эта неплоха, но не хватает профессионализма. Идея превалирует над ремеслом, вам следовало бы уделить внимание практике.
Луи приоткрыл рот, но тут же его захлопнул и по привычке смутился, обретая привычный "няшный" вид. Тем временем дама двигалась от картины к картине, уделяя каждой не менее полминуты внимания. Вдруг она остановилась напротив одной, и жестом поманила художника:
- Скажите-ка, дружок, - с ласковыми интонациями спросила она, не отрывая взгляда от полотна, - сколько вы хотите за этот... шедевр? Хотите тысячу франков?
Луи потерял дар речи: шутка ли тысяча франков за одно полотно! Вся выставка с круассанами и ленивой кухаркой обошлась ему в сорок семь франков и тридцать семь экю.
***
Герой шагал по прерии, поглядывая пустыми глазами на жгучее солнце. Само светило не доставляло дискомфорта Герою, но в этом необузданном ультрафиолете краска могла выгореть. Тем не менее, хозяйка велела, и надо шагать. Герой позволил себе предаться приятным мыслям о награде: он попадет в общество себе подобных, где не будет выглядеть белой вороной, как сейчас.
- Эй! - строгий женский голос окликнул Героя, и тот завертел головой. - Сюда, мучачо, я в тени, - продолжил голос.
Герой обернулся к ближайшему огромному кактусу, которыми изобиловала прерия. Под ним стояла темноволосая девица в широкополой шляпе и черной длинной накидке, почти до пят. "Она красива, - отвлеченно подумал Герой, - почти, как хозяйка".
- Ты кто есть, добренный... э-э-э... ой-ля... чел-овь-ек? - чем ближе была к концу фраза, тем сильнее вытягивалось личико девицы, выражая крайнюю степень удивления.
- Я - Герой, - представился Герой, - моя миссия найти Черную Фурию и сразиться с ней.
- Ой-ла, - ухмыльнулась девица и в мгновение ока ощерилась парой блестящих "кольтов", - ты нашел, что искал! - объявила она.
- Эти штуки - стреляют? - уточнил Герой, указывая на револьверы.
- Си! И оченно метко, - кивнула Фурия, тем не менее не торопясь пустить оружие в ход. - Ки эс так-койе?
- Я Герой, - пожал плечами Герой.
- Хм-м-м... - Дьяболика убрала револьверы так же быстро, как и достала, и обошла Героя вокруг, с интересом его рассматривая. - Ой-я! - завопила она из-за его спины, - твои глаза - это есть дырочеки! А можно в них смотреть?
Герой рассмеялся:
- Дорогая Фурия, они созданы для этого, - пояснил он, - моя спина и, как вы сказали - "дырочки", специально сделаны, чтобы вы могли видеть мир моими глазами. Прошу вас, удовлетворите любопытство.
Какое-то время Дьяболика смотрела на мир через Героя, потом она вздохнула и вернулась в тень кактуса:
- Ты есть высокий, - грустно сообщила она, - так классен-но быть высокого роста. Экселенсе!
Герой вдруг потупился и чем-то стал похож на своего нескладного творца:
- Я чем-то огорчил вас, дорогая Фурия? - негромко спросил он.
- О, но! - отмахнулась Дьяболика, - все есть прекрасен-но. Ты очень удивителен и потрясающ. Но... скажи мне, почему ты есть герой?
Она с живым интересом уставилась на нарисованное лицо собеседника. Тот молчал, наконец, пожал плечами:
- Ужасно это сознавать, дорогая Фурия, но я - не знаю. Может, я должен победить вас?
- Странное это есть геройство - убивать, - возразила Дьяболика.
- Да, - согласился Герой и грустно замолчал.
- Э-эй! Что так грусти-ить? - бандитка снова подошла, покинув тень кактуса. - Я - знать, перке ты есть герой. И показать!
Она прыжком оказалась за спиной Героя и с силой толкнула его. Тот ничком повалился на песок.
- Странная демонстрация, - заметил Герой, поднимаясь, - признаться, я не понял ничего.
- Ка-ак?! Ты есть Герой, потому что твои глаза - открыты всегда. Даже когда падать!
***
Центральный Дом Художника принял необычный дар - произведение 19-го века, "Герой". Картинное полотно демонстрировалось с двух сторон: лицевой и тыльной. С последней, зритель мог подойти к холсту и взглянуть на мир глазами Героя в буквальном смысле. Полотно разместили в зале авангардистов.
- В меценатстве есть что-то приятное, - констатировала Морриган, рассматривая вновь установленное полотно. - Правда, Луи больше ничего не написал, получив тысячу франков он в тот же вечер напился, и его зарезали в пьяной драке.
- Эль джуро, ки ты прикласть к этому руку, - категорично отрезала Эль.
- Люди это отребье, - чуть заметно повела плечами Морриган, - судьба Луи еще раз тому доказательство.
- Герой, как тьебе? Удобно? - обратилась к картине Эль. - Скоро прийтить добренные льюди, смотреть на тебя.
- Я волнуюсь, - потупился Герой, - но мне очень приятно. Спасибо. И... не сочтите за дерзость, дорогая Фурия, но я мечтал бы иногда вас видеть. И вас, хозяйка.