АФРИКАНСКИЙ ХЭЛЛОУИН

   Как-то в детстве я видел, как носилась по двору курица после того, как ей отрубили голову. Тогда я решил, что голова - не самая важная часть тела. Ноги главнее. Сейчас я думаю так же.

Тридцатого октября прошлого года мне посчастливилось оказаться в одной из экзотических стран Африки. Не скажу, какой, чтобы не рекламировать. Я спросил у гида, празднуют ли аборигены этот праздник. В ответ он предложил мне посмотреть некое действо в одном из племён. Племя это поклонялось Священному Огню и пищу свою на огне не готовило, а потребляло в сыром виде. Крупных животных сначала убивали, а мелких ели просто живьём. На вопрос, едят ли они людей, гид не ответил, а пригласил в машину. Он обещал, что я получу неизгладимые впечатления. Так и случилось.

   Приехав на место, он отвёл меня к пещере, где и оставил. Пещера оказалась небольшой. Освещалась двумя горящими факелами, между которыми на возвышении лежала голова неизвестного мне животного. Морда то ли быка, то ли кабана с огромными клыками и шестью рогами, два из которых (самые короткие) росли прямо над красными навыкате глазами. Словом, морда самая страшная из всех, доселе виденных мною. Вокруг этой морды понатыкано было много свечек, число которых я не удосужился проверить. Решил, что это алтарь.
Не успел я толком осмотреться, как в пещеру стали заходить люди племени. Аборигены были очень колоритно расписаны по всему голому телу синей и красной красками. В курчавых волосах перья, на груди ожерелья из всякого хлама, набедренная повязка замыкала ансамбль. Сколько их было, не помню, но думаю, что не меньше десятка. В руках у каждого было по курице, а последний тащил связанного ягнёнка.

   Расселись полукругом прямо на земле, скрестив ноги и положив свои дары перед собой. Я садиться на землю не решился и стоял скромно так у входа в пещеру, но внутри неё. Было тихо. Все молчали, но мне показалось, что папуасы как-то насмешливо поглядывают на меня. Стало не по себе немного, но я отогнал страх мыслью, что раз я заплатил за зрелище приличную сумму, со мной всё будет в порядке. Хотя... кто их знает? Жду, что же дальше будет...
Входит, как я решил, шаман. Картина маслом: те же перья, ожерелья, раскраска, только гуще и больше, а над набедренной повязкой из грязной шкуры пояс, а за ним - топор. Руки испачканы кровью, как и всё тело; к ним прилип пух и перья несчастных кур. И тут началось!
Это чудище уселось в центре и начало гнусаво выть и раскачиваться из стороны в сторону. Вой подхватили остальные. Куры захлопали крыльями в предчувствии смерти. У меня пробежал мороз по коже. Впрочем, в пещере было прохладно.

   В какой-то момент шаман вскочил на ноги, и я даже не заметил, как в руке у него оказалась голова ягнёнка. Запрокинув свою голову он лакал кровь, льющуюся из головы несчастного животного. Испив, он ткнул этой головой в морду аборигена, что принёс ягнёнка. Тот ловко откусил кусок. Остальные, как по команде, откусили головы своим курам.
О-о-о-о... Я вспомнил, что у меня есть ноги, и не стал дожидаться, когда не станет головы. Выскочил из пещеры и понёсся подальше от неё так, как будто за мной гналась тысяча чертей. Остановился только тогда, когда меня догнал на своём джипе гид. Впечатлений было более чем...

Подпись автора

У всего есть своя красота, но не каждый может ее увидеть. (Конфуций)

Подпись автора

У всего есть своя красота, но не каждый может ее увидеть. (Конфуций)

Свежачок 
ВЕСЕННЕЕ ОБОСТРЕНИЕ

     Мартовское солнышко ласково взирало на пансионат "Счастливая старость" и его окрестности; весело чирикали суетливые воробышки, вдоль тропинок крошечного парка показались первые подснежники, благо снег давно сошёл.
Жильцы пансионата очнулись от зимней спячки, ожили и устремились на природу в парк. Старушки нарумянились и подкрасили увядшие губки, а старички покинули свои каталки и, вооружившись одной лишь тростью, устремились в парк сопровождать по-гусарски старушек.
     Санитары собирали по всей территории брошенные коляски, а старший медбрат, вооружившись мощным биноклем, засел на чердаке, наблюдая через слуховое окно за контингентом на предмет падения оного или ещё каких неприятностей.
Весь персонал стоял на ушах и был при деле: очередное весеннее обострение нужно было выдержать и пережить с минимальными потерями и убытками для пансионата и его руководства.
Директриса - крупная дама, сохранившая ещё остатки былой фигуры и частично волос, недовольно поджав полные губы, слушала пансионатского врача:
- Марь Ванна, дорогая, беда! - круглый как колобок мужчина лет пятидесяти с хвостиком прятал бегающие масляный глазки, краснел и потел, - в моём кабинете пропала упаковка Виагры из моих личных запасов...
Под грозным взглядом начальницы врач окончательно скис: "...это грозит падежом мужской половины контингента... почти у всех наших старичков слабое сердце".
- Так... - директриса после недолгих раздумий выдала распоряжение: "После ужина всех стариков запирать на ключ. Бабок - тоже на всякий случай. Целей будут. Прорвёмся".
Царственным жестом руки отпустив провинившегося "колобка", директриса достала из ящика стола косметичку и подкрасила губы - весеннее обострение действует на всех, невзирая на чины и должности.
     В парке тем временем прибывало старушек и старичков: старушек было почти вдвое больше, чем старичков и они вовсю старались обратить на себя внимание мужской части пансионата.

Подпись автора

У всего есть своя красота, но не каждый может ее увидеть. (Конфуций)